Студия «Мартовская капель» - по крайней мере, у нескольких десятков людей на планете это словосочетание вызывает в памяти часы занятий практической литературой, то есть, именно тем, чем занимаются все профессиональные литераторы в годы учёбы, – осознанием структуры выразительного (художественного) высказывания и стремлением своими словами её воссоздать.
Слово – мастеру «Мартовской капели» Елене Нестериной.
- Елена, расскажи, пожалуйста, как становятся мастерами литературной студии. Расскажи о своём пути в словесность. Лучше всего – с самого начала и примерно до этого года.
- Я стала мастером литературной студии «Мартовская капель» по приглашению организаторов конкурса «Лето Господне». Надеюсь, что на выбор повлияло позитивное отношение к моим книгам, с которыми они познакомились, – что для автора, без сомнения, важнее всего. Признание и одобрение! И, конечно, свою роль сыграла информация о том, что я в силу большой редакторской практики работаю с начинающими авторами: веду мастер-классы или рецензирую их рукописи. Сначала, после окончания Литературного института, я была только автором. Потом, когда начали выходить мои книги, я иногда выступала перед читателями, рассказывая об этих книгах и собственном литературном пути. Постепенно к читателям добавились молодые писатели, которые, как я несколько лет назад, делали первые шаги в литературе и которым был интересен мой опыт. Постепенно от выступлений произошёл переход к мастер-классам. А это значит – нужно составлять программу, выстраивать схему, разрабатывать методологию. Но я справилась, как мне кажется. Вернее, справляюсь – потому что это путь не только обучения, но и самообучения. Что-то идёт лучше, что-то хуже. Я тоже учусь и развиваюсь, исправляя тексты других людей, отыскивая нужную информацию. Путь в словесность у меня ещё продолжается. Я не могу назвать себя мастером. Наверное, я просто более осведомлённый писатель. Более – это по отношению к студийцам. А как редактор я чувствую себя и «полевым командиром» - который работает непосредственно с текстом. И штабным теоретиком – когда выступаю во время занятия. Всё это вместе не даёт ни закостенеть статуей великого писателя, ни в упоении токовать мастером-тетеревом.
- В чём, на твой взгляд, состоит словесное искусство? Далеко ли оно ушло от классического понимания, и в чём разница того, что мы проходим в школе, и того, что пишется и издаётся сегодня?
- Мне кажется, что словесное искусство состоит в восхищающем читателей умении соединять традицию и новаторство. Если автор «возится» только с наследием прошлого, все его чаяния там, на страницах классиков, и его тексты их же словами написаны и о том же, о чём писали они, без привнесения чего-то свежего, нового, – это красиво, это вызывает уважение. Но как-то это скучно. Или если автор-креативщик и бунтарь выдумывает что-то немыслимо новое, поражающее, будь то форма или содержание, но не учитывает наработок предшествующей литературы, не знаком с наследием прошлого, – это в большинстве случаев не выдерживает критики. А если есть золотая середина в опоре на былое и новаторстве, то получается прекрасно. А в школе, на мой взгляд, дети изучают очень мало. Можно было бы читать и обсуждать с ними гораздо больше. Не знаю, как решить эту проблему. Что читать? Где? Когда?..
- Любители неограниченных свобод часто говорят, что в словесности учить надо технологии подачи себя, чуть ли не маркетинговым приёмам, а воспитательная функция – не литературное дело, диктат, и тому подобное. Как ты относишься к такого рода тезисам и воспитательной функции словесности?
- На мой взгляд, технологии подачи себя учить обязательно надо. Даже, может быть, предмет такой в школе ввести. И учить там детей осознавать себя, определять свои сильные и слабые стороны, умению их исправлять, скрывать, применять те или иные приёмы общения в разных социальных, возрастных и прочих средах. Технологии подачи себя как автора, наверное, тоже можно учить. Один семестр курсе на третьем Литературного института. Учить умению выступать на поэтических мероприятиях, например, или презентациях, умению говорить со сцены слова благодарности, критиковать, быть оппонентом. Умению вести себя на банкетах. Умению общаться с редакторами издательств, этике общения со СМИ, искусству вести блоги и записывать ролики с целью привлечения внимания читателей (поскольку издательства любят авторов, которые сами себя раскручивают). Даже умению подачи себя в тексте надо учить – как создать образ лирического героя, например. Умению работать в жанре «автофикшен». Здесь сложно подобрать русское слово, поскольку автофикшен – это не совсем автобиография. Жанр интересный. Порой выходит доверительная, искренняя проза, к которой подключается большое количество людей. Кажется, что автор рассказывает о себе, ведя откровенный правдивый монолог. Но является ли это технологией подачи себя? Есть наработки и методики, напрямую связывающие автофикшен и умение заявить себя на литературном рынке. Порой мне кажется, что я очень боюсь такого агрессивного маркетинга ярко заявляющих себя авторов. Я понимаю, что быстро им проиграю – их подача продумана, они старались, вкладывались. Я сейчас без иронии. К этому вопросу нужно подходить очень тонко. И тут мнения разделяются пополам. Я, например, не люблю знать о личности автора практически ничего. Мне достаточно созданных им книг. А кто-то желает знать подробности – какие взгляды у автора, с кем он дружит, где родился и учился. Понятно, что эта информация позволяет представить ту среду, которая автора сформировала. Обе точки зрения имеют право на существование. Кстати, первым разработал грамотную технологию подачи себя как автора и даже авторского бренда Марк Твен. У него было продумано всё, вплоть до знаменитого белого пальто. Но книги он, тем не менее, писал замечательные. С могучей воспитательной функцией. Резюмировала бы я так: произведение должно быть прекрасным текстом. И всё. А задачей истинных критиков должна стать работа по недопущению околокнижной возни: технологий дискредитации хороших книг в угоду чьих-то интересов, «выведения в топы» чего-то тенденциозного, «повесточного». Всё вот это коммерчески-инстаграмное шапито чтобы они от литературы отсекали. Если на самом простом примере объяснить, то так они должны работать: вот книги, это про это, это про вот это. В столбик. И пусть читатели копаются и сами выбирают. А не ждут спец-предложения. Ведь настоящее искусство сердечно и сдержанно. Его вообще-то довольно быстро можно рассмотреть. А остальное от лукавого.
- Как ты оцениваешь состояние современной русской литературы и, в частности, писательской среды? Однородна ли она, и какие ценности старается нести? Какие ценности стараешься нести ты сама?
Мне кажется, писательская среда очень старается. Наблюдается прорыв поэзии, особенно поэзии гражданской. Пусть к патриотической поэзии кто-то стал относиться как к тренду, на котором можно подняться, ничего страшного. Пусть поднимается. Главное, что стихи за последнее время действительно появились восхитительные. Прозе ещё предстоит, мне кажется, явление чего-то нового. А вообще книг хватает всем. На любой вкус и интерес. Только читать их всё больше некогда. А очень хочется.
- Понравилось ли тебе объяснять совсем ещё молодым людям, с чего начинается словесность и чем она продолжается? Что ты увидела и ощутила в этих ребятах, какие стремления, какие неразрешённые вопросы и к тебе как мастеру, и к бытию в целом? Какие их вопросы тебе запомнились?
- Мне понравилось в участниках «Мартовской капели» то, что они были как будто из какой-то другой среды. Среды общения с книгами, со словом – бережно-уважительной среды. Их мир явно чуть отличается от мира большинства детей. Они так уверенно в своих текстах оперировали словами «благовест», «тайноядение», «благословение», «звонарница», «клиросное послушание» и проч. Для них приобщение к христианскому бытованию, воцерковлённость естественны. Они окончат школу, выйдут в широкий дольний мир – и будут знать чуточку больше, чем остальные. Да, кто-то будет больше них подкован в науках, кто-то в искусствах или знаниях о природе, но их возможность оперировать столь важными понятиями, терминами, их знание христианских сюжетов и заложенных в них смыслов, их подкреплённая СЛОВОМ вера, навсегда сделают их сильнее. Уже сделали.
- И какие исполненные студийцами задания показались тебе удачными – может быть, и чисто на фразовом, а не сюжетном уровне?
- А вот здесь как раз тот случай, когда самыми интересными мне показались именно тексты, написанные от первого лица и рассказывающие то. Что на самом деле происходило с детьми. Что-то среднее между школьным сочинением и текстом-автофикшен. Автофикшен всё-таки требует хоть какую-то, хотя бы минимальную рисовку, как мне кажется, с конкретной речевой характеристикой автора, неповторимо-особенной стилистикой, приёмчиками и проч. Сочинения детей хороши были этой искренностью, естественностью. Только детям прощаются ошибки – как в словоупотреблении, так и в неправильно составленных оборотах. Трогательно, хоть и хочется пожурить дурачка. Прелесть, которая скоро улетучится. Человек станет полностью грамотным. Должен стать… А пока пусть прелестно чудит. А запомнился мне текст про колокола – и сюжетом, и на уровне фразы.
«Но ведь нужно начать звон тогда, когда крестный ход выходит, и завершить, когда он заходит, а с колокольни разве что услышишь? Как решить эту проблему?
- Как слышно, приём? - сказал мне папа по рации, - Проверка связи.
- Слышу хорошо. Когда начнёте выходить, скажи мне «звон», - отвечаю я.
- Принято.
Так и сделали, папа оповестил меня о начале, а потом и о конце крестного хода. Слава Богу, всё вышло хорошо по технической части».
Девочка на колокольне, папа с рацией внизу волнуется. И вот это вот я себе часто теперь повторяю: «Слава Богу, всё вышло хорошо по технической части».
- Чего бы ты могла пожелать наиболее, как некогда, в ещё нашем детстве говорили, «пытливым» натурам, делающим первые шаги в словесном искусстве?
Я желаю найти свою авторскую стилистику. Простую, хорошую. Чтобы и развивалась, продолжаясь, в ней традиция русской словесности, и чтобы новые веяния присутствовали. Им жить. Им выстраивать новую реальность. Пусть им повезёт больше, чем нам.
Беседовал Сергей Арутюнов
Конкурс «Лето Господне» проводится при поддержке Фонда Президентских грантов.