Русский мир в романе И. Шмелёва «Лето Господне»: духовные и нравственные ориентиры.
Русский мир во всей своей многогранности и полноте предстаёт в романе «Лето Господне» через восприятие ребёнка. Детская память мальчика Вани запечатлела мельчайшие подробности быта и бытия родного Замоскворечья, духовную сущность православного человека. Увиденное чистым оком и воспринятое чистым сердцем особенно правдиво и драгоценно.
Мир ребёнка состоит из родного дома с большими и малыми комнатами, лестницами, чуланами и кухней с живой печью, чистыми рогожами на полу. Светом лампад, зажигаемых отцом под знакомую с измальства молитву, торжественными и строгими ликами на образах, соловьиным пением и детскими голосами полнится здесь жизнь. Течёт она по раз и навсегда установленному порядку, размеренно и счастливо: в своё время будни и праздники сменяют друг друга, отмеряя лето за летом. Несуетная череда дел, согласуемая с жизнью природы, создаёт гармонию, рождает радость, уверенность в вечности миропорядка.
Пространство дома дополняет старый, лучший в мире сад, где небо сквозит в просветах между листьями и лопухи теснятся у забора.
Двор с большой лужей, которую невозможно замостить (запрет прабабушки!), потому что земля живая и её нельзя давить камнем. На дворе мастерские, где трудятся многочисленные работники – мастеровые, «душевные робята», поющие топориками песни, труженики, знающие себя. Их помнят и чтят за талант и усердие, как Мартына, который «у Господа теперь трудится», уважают за верность делу и умение создавать красоту. Часть вселенной ребёнка – сарайчики на скотном дворе. Там корова – кормилица, к которой обязательно надо «посунуть» икону Заступницы «для молочка» и выжечь над входом страстной свечкой крест для защиты. Там Кривая, которую держат из уважения, потому что прабабушку Устинью возила в храмы Кремля и знает все места в Москве. Её укрывают тёплой попонкой и мажут дёгтем копытца, чтобы не болели опухшие в суставах ноги. Там гуси, утки, курочки и петух, которого греют в лютые морозы у печки. Ваня видит, понимает и сам чувствует эту любовь ко всему живому, что дано человеку Господом для радости и помощи.
Большая семья мальчика предстаёт традиционной для русского человека, является примером того, какой ей должно быть, потому что основа её - любовь и православная вера. Глава дома – отец, благой хозяин, кормилец и труженик, о котором много рассказывает Ваня. Он всегда в делах и заботах. О матушке сказано немного, но с глубокой теплотой и любовью. С трепетной заботой к ней относятся все в доме. Есть у мальчика братья и сёстры, няня и кормилка Настя, приходящая по праздникам проведать выкормышка, есть старый филёнщик Горкин, помощник отца, наставник и воспитатель Вани, и кухарка Марьюшка. Живут по старинному укладу, заведённому прабабушкой и дедом, и строго следуют ему. Даже горячий и часто невоздержанный Василь Василич – давно член семьи, и все мастеровые люди, что празднуют вместе с домочадцами красную Пасху, тоже свои. Наблюдая, как живут и трудятся простые люди, мальчик учится у них делу, многое подмечает, оценивает, перенимает. И всегда рядом «заповедный» старичок Горкин, святой в восприятии ребёнка: рассказывает, поясняет, наставляет, оберегает. Его коморка полна святых чудесных вещей, «от древности», особенно дорогих сердцу ребёнка. Да и сам Панкратыч, думается Ване, непременно будет «преподобным». Наивной и чистой любовью к Богу и человеку освящены эти отношения.
Вселенная ребёнка вмещает и родную улицу за воротами, соседей, купцов и лавочников, ремесленников и околоточных. Их всех мальчик знает по именам, все они свои. В этом общинная суть русского бытия. Всем миром Замоскворечье встречает Иверскую и Донскую, по – детски радуется встрече Богородицы и Спасителя и валится под иконы, как трава, ища заступления и помощи.
Потребность любви заложена в русском человеке изначально, с рождения, и мальчик просит Горкина: «Не умирай, миленький!». Не нужна ни ложка старика, ни священные книги, которые он откажет ему по смерти.
Есть у русского человека и потребность отдавать, и во вселенной Вани есть «разные» - сирые и убогие, которых по заведённому порядку жалеют и привечают, обогревают и кормят «нищими» блинами и обедами «для людей». Так ребёнок приобщается к боли чужой судьбы, постигает суть милосердия, учится уважать каждого. Традиции хлебосольства, традиции дедовской веры – всё для него святое, потому что рождено неподдельной Любовью.
Мальчик радуется церковной медали Панкратыча, женитьбе Андрюшки, он счастлив чужим счастьем. А это самое большое, самое счастливое счатье. Какое бывает на свете.
Художественное пространство романа Шмелёва неуклонно расширяется. И вот мальчик вместе с Горкиным любуются Москвой, большими и малыми церквями, именуют каждую, слушают колокольные перезвоны, восхищаются соборами Кремля. И Москва у них «наша», родная, и Кремлю единственный.
А на шумных рынках в окающем говорке Горкина, в его беседах с торговцами открывается вся Россия, далёкие и близкие города с их щедрыми, душевными людьми и изобильной природой. Русский мир, человеческая вселенная открывается Ване в своей нерушимой цельности и живительной красоте. А над всем этим – Покров Пресвятой Богородицы, её омофор. И значит, Россия вечна и ничего не страшно.
Духовная жизнь героев романа Шмелёва неотделима от храма. Они живут от литургии до литургии, укрепляются духом в посты, встречают по первому снегу Михаила Архангела и охапками цветов – зелёную, веселую Троицу, печалятся в день в канун Ивана – Постного в день «усекновения Главы Предтечи и Крестителя Господня. У них святые Спасы сменяют друг друга, приходят строгие Ефимоны и счастливое Рождество, их страшат таинственные мытарства, где «эти, синие», терзают душу. И Ване готовиться к первому в жизни говению и плачет сладкими слезами раскаяния, и, умываемый ледяной крещенской водой, слушает тихую молитву, прекраснее всех. Каждый готов потрудиться Господу: сделать пасхальный «траспарат» из планочек или нести святую хоругвь. Хранимая ими, «от предков даденная» вера рождает великое чувство соборности.
Прошлое и настоящее в романе «Лето Господне» связаны неразрывно, словно перетекают одно в другое, отзываясь светлой грустью в душе рассказчика: «Милые, дорогие мои. Вот и вспомнил. Все – то они ушли…».
Нет прочнее этой связи, и имя ей – Россия.
«Лето Господне» - завещание Ивана Сергеевича Шмелёва, где духовные и нравственные ориентиры для многих поколений. Книга несёт в себе русский дух, хранит величие государства Православнороссийского, которые сегодня, как никогда, нужно сберечь нам.
Дивны дела Господни, ибо живёт ещё настоящая литература, основанная на Евангелии, ведущая чрез себя к познанию Его.
Русский мир во всей своей многогранности и полноте предстаёт в романе «Лето Господне» через восприятие ребёнка. Детская память мальчика Вани запечатлела мельчайшие подробности быта и бытия родного Замоскворечья, духовную сущность православного человека. Увиденное чистым оком и воспринятое чистым сердцем особенно правдиво и драгоценно.
Мир ребёнка состоит из родного дома с большими и малыми комнатами, лестницами, чуланами и кухней с живой печью, чистыми рогожами на полу. Светом лампад, зажигаемых отцом под знакомую с измальства молитву, торжественными и строгими ликами на образах, соловьиным пением и детскими голосами полнится здесь жизнь. Течёт она по раз и навсегда установленному порядку, размеренно и счастливо: в своё время будни и праздники сменяют друг друга, отмеряя лето за летом. Несуетная череда дел, согласуемая с жизнью природы, создаёт гармонию, рождает радость, уверенность в вечности миропорядка.
Пространство дома дополняет старый, лучший в мире сад, где небо сквозит в просветах между листьями и лопухи теснятся у забора.
Двор с большой лужей, которую невозможно замостить (запрет прабабушки!), потому что земля живая и её нельзя давить камнем. На дворе мастерские, где трудятся многочисленные работники – мастеровые, «душевные робята», поющие топориками песни, труженики, знающие себя. Их помнят и чтят за талант и усердие, как Мартына, который «у Господа теперь трудится», уважают за верность делу и умение создавать красоту. Часть вселенной ребёнка – сарайчики на скотном дворе. Там корова – кормилица, к которой обязательно надо «посунуть» икону Заступницы «для молочка» и выжечь над входом страстной свечкой крест для защиты. Там Кривая, которую держат из уважения, потому что прабабушку Устинью возила в храмы Кремля и знает все места в Москве. Её укрывают тёплой попонкой и мажут дёгтем копытца, чтобы не болели опухшие в суставах ноги. Там гуси, утки, курочки и петух, которого греют в лютые морозы у печки. Ваня видит, понимает и сам чувствует эту любовь ко всему живому, что дано человеку Господом для радости и помощи.
Большая семья мальчика предстаёт традиционной для русского человека, является примером того, какой ей должно быть, потому что основа её - любовь и православная вера. Глава дома – отец, благой хозяин, кормилец и труженик, о котором много рассказывает Ваня. Он всегда в делах и заботах. О матушке сказано немного, но с глубокой теплотой и любовью. С трепетной заботой к ней относятся все в доме. Есть у мальчика братья и сёстры, няня и кормилка Настя, приходящая по праздникам проведать выкормышка, есть старый филёнщик Горкин, помощник отца, наставник и воспитатель Вани, и кухарка Марьюшка. Живут по старинному укладу, заведённому прабабушкой и дедом, и строго следуют ему. Даже горячий и часто невоздержанный Василь Василич – давно член семьи, и все мастеровые люди, что празднуют вместе с домочадцами красную Пасху, тоже свои. Наблюдая, как живут и трудятся простые люди, мальчик учится у них делу, многое подмечает, оценивает, перенимает. И всегда рядом «заповедный» старичок Горкин, святой в восприятии ребёнка: рассказывает, поясняет, наставляет, оберегает. Его коморка полна святых чудесных вещей, «от древности», особенно дорогих сердцу ребёнка. Да и сам Панкратыч, думается Ване, непременно будет «преподобным». Наивной и чистой любовью к Богу и человеку освящены эти отношения.
Вселенная ребёнка вмещает и родную улицу за воротами, соседей, купцов и лавочников, ремесленников и околоточных. Их всех мальчик знает по именам, все они свои. В этом общинная суть русского бытия. Всем миром Замоскворечье встречает Иверскую и Донскую, по – детски радуется встрече Богородицы и Спасителя и валится под иконы, как трава, ища заступления и помощи.
Потребность любви заложена в русском человеке изначально, с рождения, и мальчик просит Горкина: «Не умирай, миленький!». Не нужна ни ложка старика, ни священные книги, которые он откажет ему по смерти.
Есть у русского человека и потребность отдавать, и во вселенной Вани есть «разные» - сирые и убогие, которых по заведённому порядку жалеют и привечают, обогревают и кормят «нищими» блинами и обедами «для людей». Так ребёнок приобщается к боли чужой судьбы, постигает суть милосердия, учится уважать каждого. Традиции хлебосольства, традиции дедовской веры – всё для него святое, потому что рождено неподдельной Любовью.
Мальчик радуется церковной медали Панкратыча, женитьбе Андрюшки, он счастлив чужим счастьем. А это самое большое, самое счастливое счатье. Какое бывает на свете.
Художественное пространство романа Шмелёва неуклонно расширяется. И вот мальчик вместе с Горкиным любуются Москвой, большими и малыми церквями, именуют каждую, слушают колокольные перезвоны, восхищаются соборами Кремля. И Москва у них «наша», родная, и Кремлю единственный.
А на шумных рынках в окающем говорке Горкина, в его беседах с торговцами открывается вся Россия, далёкие и близкие города с их щедрыми, душевными людьми и изобильной природой. Русский мир, человеческая вселенная открывается Ване в своей нерушимой цельности и живительной красоте. А над всем этим – Покров Пресвятой Богородицы, её омофор. И значит, Россия вечна и ничего не страшно.
Духовная жизнь героев романа Шмелёва неотделима от храма. Они живут от литургии до литургии, укрепляются духом в посты, встречают по первому снегу Михаила Архангела и охапками цветов – зелёную, веселую Троицу, печалятся в день в канун Ивана – Постного в день «усекновения Главы Предтечи и Крестителя Господня. У них святые Спасы сменяют друг друга, приходят строгие Ефимоны и счастливое Рождество, их страшат таинственные мытарства, где «эти, синие», терзают душу. И Ване готовиться к первому в жизни говению и плачет сладкими слезами раскаяния, и, умываемый ледяной крещенской водой, слушает тихую молитву, прекраснее всех. Каждый готов потрудиться Господу: сделать пасхальный «траспарат» из планочек или нести святую хоругвь. Хранимая ими, «от предков даденная» вера рождает великое чувство соборности.
Прошлое и настоящее в романе «Лето Господне» связаны неразрывно, словно перетекают одно в другое, отзываясь светлой грустью в душе рассказчика: «Милые, дорогие мои. Вот и вспомнил. Все – то они ушли…».
Нет прочнее этой связи, и имя ей – Россия.
«Лето Господне» - завещание Ивана Сергеевича Шмелёва, где духовные и нравственные ориентиры для многих поколений. Книга несёт в себе русский дух, хранит величие государства Православнороссийского, которые сегодня, как никогда, нужно сберечь нам.
Дивны дела Господни, ибо живёт ещё настоящая литература, основанная на Евангелии, ведущая чрез себя к познанию Его.